Лилово-сизая громада тягловая Такое ж серое приволокла с собой, И душно-тяжким небо застилая, Сухой пока держала, не давая, Ни капли между небом и землёй. И ветер подсушал. Взывая стоном, Леса просили дать напиться всласть. Густы поля озимых, без урона, Свою затребовали подзабытой влаги часть. Шумело всё, местами разрываясь Надломленной и яркой полосой, Такою острой, что в хлеба она врезалась, И после рокотом звучало, громов бой. На самом крае у хлебов раздолья Стоял из кое-как прикиданных травой, Ольхи и дуба веток захудалых Шалаш, топорщившийся верхнею губой. Там днём дневал, спасаясь от

Я шагал по земле За собою шлейф звуков таща- То ли скрежет, то ль хруст, То ли гром жестяного плаща. Я искал на развалинах мира, Оставшихся падалью здесь, Гайки, винтики, капли эфира И благости весть. Я утратил свой облик, Покрывшись налетом кислот, Отложеньями, пылью, травою И вонью болот. Я устало бреду В цифровомо утопая бреду, Для кого? Для чего? Кто я есть? И куда я иду? На вопросы ответить Хоть кто бы машине помог. Здесь остался лишь я В этом мире, один одинок. У меня только есть, Что зашитый в меня алгоритм. Он хозяин над мной, Мой мотив, мой последний арбитр. Я иду и взрываю разбитыми

Тоненькая, осторожная ступает, Крадучись, на цыпочках. Носик хорошенький в крапинках, Трепет в больших ресничках. Насмешливая до очарования, Но стоит легонько вздохнуть, И прячется сразу подальше, Как мышка пугливая. Жуть. Нет, извини, слово страшное. Брысь, "жуть", уходи! Здесь все только прекрасное, Только цветы... Иди. Но бегают в щелочке глазики, Бегают, и хохоток - Нежный такой, сладенький. Боится. Ну, ОК, ОК. Посижу, поболтаю ногами, Авось, осмелеет, придет. А она лишь стоит за дровами- Глазеет, смешится, блюдет. Руденька, милая Руденька, Прости, не хотел напугать. Как ты

я замер. энергетически истощен мир вокруг тебя по оси вращается кто виновен в этом - я или мой тон ниже на половину которого уже никто не встретится слышать, видеть, тобой жить радоваться каждому трепету секундной стрелки быть, только если с тобой - вот что теперь такое быть и сплошные эр-ки, эр-ки, твои эр-ки ты моя жажда, мой падишах, моя Венера, в кровь наваждением страх, страх, ужас, страх- если вдруг нет, если нет - то... мимо движением кончились, закончились, отыграли, все меркнут последние свободы минутки теперь не я, теперь только твой, твое каждое мое биение тебе, в радости, в муке

ты спросила: пить? воды? я вошёл, посмотрел, улыбнулся. серый, бледный, без бороды. думаешь, ебанулся? стянуты волосы на затылке с блёстками резинкой на твоей голове имена твои забыты давно мною. забыты. спроси. не знаю, хоть у морской свинки, хоть у ширинки. ты коснулась губами одежды ткань сминая у плеч, топорщилась там в волосах твоих путался липы запах, взгляд, нежная речь тоже мне красота. не пизди! нет у меня ничего от гриппа. какие ботинки? вялая ты какая-то. слишком все у нас поступательно - для игры не подходит, для ебли - удаленно и нежелательно. можно, конечно, сказать, что это

Господь учил: "Подставь другую щеку". Но ты вольна на то, что лучше для тебя. Снимать побои, - видимо, в них больше проку, - Чем грех не замечать, прощая всех, любя. Ты говорила про канон, отцев науку. Но посмотри сейчас немного под другим углом: Мы все здесь гости... Вынь с карманов руки. А гостю помнить нужно - в доме он чужом. Порядок нарушать чужого мира Не стоит - этим связан будешь с ним. Господь ведь говорил, что Божье - Богу. А кесарево оставлять старайся им. Как кто живёт - это его проблема, Отдельно каждого, пусть все решает сам. А, уж коли "христианин" дано нам

А знаешь, здесь, давай, оставим всё, как есть. Должно же быть хоть что-то столь надёжным, Пускай и скучным, тошнотворно односложным, Зато стабильным, согревающим, как шерсть. Зачем менять на что-то, что гудит, Молотит, отрабатывая верно. Ведь что-то новое, вполне возможно, скверным Окажется. Какая в этом честь? Надёжный, пусть постылый, механизм, Не подведёт, понятен, звук стабильный. А то, что он бездвижен, не лабильный. Да что хорошего вообще в движеньи есть? Устойчивость, фундаментальность - не порок, Чтоб их стесняться, брезговать чтоб ими. "Величие" устойчивому имя, Легки ему и

На сверхразложистом кусте С листом, что пятерня мужлана, Растут, как луковки плоды. Меня они совсем не манят. Там много зёрен, странный вкус И два ведра ассоциаций. Не нужно! Без экзаменаций, Понятно, что и в них есть плюс. Но, все же, фиги, смоквы и инжир, Как ни зови, не вдохновляют. Мне лучше сыра. Есть здесь сыр? К нему и вина наливают? Налейте, выпьем, закусим - Прошутто, моцарелла и вердура. Нет, фиги - нет, спасибо, я просил. Спасибо... Снова фиги протянули.

- Ты меня любишь? - Люблю. - А почему тогда..? - Грустно. - Грустно? Мне тоже. - Так вкусно. - Ешь. Ещё кофе налью? - Да. Ты меня?.. - Что? - Любишь? Ешь. - Нет, не хочу - я худею. - Любишь, спросил. - Нет, жалею. - ?!.. - Я пошутила, глупыш. - Любишь? - Конечно, люблю. - Ешь тогда! - Я же худею! - На, откуси! Ну как? - Вкусно! Я прям балдею. - Так же, как я от тебя. - Дай мне ещё. - На. Ты знаешь?.. - Что? - Я тебя очень люблю. - Знаю. Ешь. - Нет, ты доедай. - Ты не будешь? - Ешь. Ты меня не забудешь? - Нет. Ты чего? - Не разлюбишь? - Кофе налей, дуралей.

Не спится. Сон рукой сняло Твоею, тонкой и любимой. Обвей мне шею ею, как крылом, Вторую целовать дай и миловаться ею. Губами губ коснись, ресницами ресниц, Нос к носу, лбом сопряжемся, ухом и щекою Всем телом льни, прижмись, Сливайся, растворись, Моя ты красота, основа, жизнь и поле боя. С тобой до древних лет готов идти, с одной. Преграды, испытания, каверзы, Для счастья твоего готов преодолеть. И стать, насколь смогу, твоею твердью. Огнем, водой, трубой мы вместе испытать Коль доведётся, сможем наши узы. Люблю тебя! Навек! Люблю, моя звезда! Со мною будешь ты, моя святая муза?

Ты сказала уверенно, сильно Покачнувшись, сама не своя, И слезами умылась обильно, И была ты совсем без белья. И взлохмачены волосы мило, Возбуждённо улыбка дрожит. Как же странно, что все ты забыла, Что, считала, меж нами лежит. Ты сладка и терпка одночасно, Ты прекрасна, горда и трудна, Но, о счастье, как это прекрасно, Что со мной ты, когда ты нужна. Забываю про все и навеки В состоянии этом тону, Ты сказала, и замерли реки: "Да, твоя и в твоём я плену".

Люблю, целую, обнимаю. Спокойной ночи, сладких и красивых снов. С тобою быть всегда готов. Но ты, как будто неживая, Зависла в фикции из в формулах застывших слов. Смотрю, не удивляясь - наблюдая. Мне кажется, что... Лучше промолчу. Ты та же или, всё-таки, отчаянно другая? И я уже не тот: как видишь, на беду. Лишь удивляюсь выдержке твоей из колебаний, Средь сих бессмысленных, хоть иногда и трепетных пустот. Здесь что-то мерное во всем, вплоть, даже, до занудства И ты, как долг какой-то исполняешь с этим... блуд? Нет, без проблем. Но мне такой подход твой позволяет Уйти, не попрощавшись,