Абу-ль-Аля лежал на большой мраморной плите, подставив свое тело солнечным лучам. Только набедренная повязка, которая прикрывала чресла, указывала, что это не какой-то дикарь, а самый, что ни на есть, поэт и мудрец. Слепой лежал не шевелясь и придавался блаженству. Рядом с его головой, захватив край плиты, возвышался холмик муравейника, в котором копошились муравьи.
- Добыча пропитания - доля всех существ под этим небом, - рассуждал Абу-ль-Аля. - Но не могли бы вы суетиться потише?
Последнее обращение касалось непосредственно муравьев, но те никак не отреагировали на слова мудреца. Абу-ль-Аля поднялся и сел, спустив ноги на землю.
- Чувство толкает меня разрушить этот муравейник. А разум предлагает не делать этого. Какая же часть меня заставляет совершать правильный выбор и где она находится? Она приходит в движение как импульс, по потребности, или действует постоянно, просто вовлекаясь в очередной процесс? И что есть правильный выбор? - рассуждал вслух мудрец Абу-ль-Аля и опять лег на мраморную плиту. Теперь муравейник оказался у него в ногах. Абу-ль-Аля вытянулся и снова придался блаженству познания бытия. С другой стороны мраморной плиты, там где теперь лежала голова мудреца, гнездились осы.
