Оргкомитет
Роман Магрук
«Раз, раз, раз», - косой, расширяющийся звук разнёсся эхом по площади. «Б…б…б…п…п…пре…предикат…мило», - звук опять, сделав зигзаг, ушёл куда-то вверх и в сторону. - «Так нормально. Но…но…но... Да, оставляй».
Сцена была готова ещё с вечера и сейчас стояла пустой тёмной пещерой. Те пару пятен голов и рук, что там бродили, особо не оживляли её – огромную и глубокую.
Зато рядом, прямо перед окнами, белыми весёлыми солдатиками репетировали барабанщицы. Алексей взял с подоконника бинокль и посмотрел в сторону высоко поднимавших колени марширующих.
- Как отдохнул? – весело прозвучал в прохладной комнате голос Нади.
- Да ну тебя…
- Бедненький. Болит? Где болит? – Надя продолжала смеяться.
Она провела по волосам Алексея, нащупала большую шишку.
- Большая.
Алексей перехватил её руку и поцеловал в запястье.
- Милый. Там уже все собрались и ждут только тебя.
- На третьем? – хрипло спросил Алексей.
Надя кивнула.
- Иди, я сейчас спущусь… Нет, стой. Повернись. Какая ты, всё таки…
Малый зал был почти пуст. В нём, как и в кабинете мэра, ощущалась прохлада, а приятный полумрак только усиливал уют этой пахнущей новой мебелью комнаты.
- Алексей Михайлович. Можем начинать? Степан Егорыч, Вам слово. – Надя стала строгой, и её уверенные, отчеканенные слова прозвучали в ушах Алексея, как будильник.
- Да, всех приветствую, - Алексей уже был в рабочем состоянии и вопросы, потерявшиеся за последние две недели, снова встали в строй рядом с привычными формулами ответов. - Степан Егорыч, что там у вас, на что мы вышли?
- Дорогие мои. Алексей Михалыч. Что тут оправдываться – да, виноват. Да, не успеваем. Но Вы же тоже учитывайте обстановку, честное слово. Воды в городе четыре дня нет. Люди психуют. Я каждому пролетарию должен рассказывать историю своей жизни, чтоб добиться хоть каких-то…
- Так, понятно, Степан. – твёрдо сказал Алексей. Он совсем забыл, что город остался без водоснабжения и теперь эта напоминание защемило в нём чем-то нехорошим, предчувствием опасности, той тоской, которую он испытал на койке больничной палаты. – Витя, Виктор Иваныч, что скажешь? Когда дадите? Ты ведь не шутишь? У нас завтра съедутся, и что, чем мы будем их встречать? Ведром и рукомойником? Говори уже…
Алексей приходил в себя. Все эти люди, сидящие в зале, напомнили ему ту злощасную облицовку, тот кавардак, который здесь вечно творился и тот неприятный металлический вкус, который возникал у него всегда, когда приходилось слушать то, чему не веришь.
- Дорогие мои, Алексей Михалыч. Да плевать он хотел…
- Стёпа! – Алексей начинал выходить из себя.
- Степан Егорыч, давай не будем, я тебе сказал, что он мне не нужен. Я из проверок не вылезаю. У меня штрафа на пять зарплат и мне твои умельцы совсем сейчас, ну совсем ни к чему, - резко высказал маленький человек с коротко стриженной седой головой, - руководитель горводоканала, - и продолжил, повернувшись уже к Алексею. - Алексей Михалыч, вы здесь все о рейтингах думаете, а я пенсионер: мне ваши рейтинги, знаешь, до одного места. В три смены сейчас. Такого прорыва ещё не было. Мы просто физически не можем сделать...
Виктор Иваныч всю жизнь проработал на водоканале и уже два года был на пенсии, но всё ещё продолжал работать на благо города.
- А я вам говорил, что этот день настанет, - хлопнув ладонью по столу, выпалил Степан Егорыч.
- Как вы… Что у нас на завтра? – сказал Алексей уже спокойным голосом. – Хоть у Вас, Тамара Георгиевна, всё в порядке?
Бальзаковская брюнетка, начальник отдела культуры, придвинула к центру стола стопку брошюр. Степан Егорыч взял одну из них и передал Алексею.
- Всё, что хотели, Алексей Михалыч, всё у нас готово. Из нового - французы приезжают. Мы их не планировали, но им уже всё подготовили и они должны быть довольны.
Алексей читал брошюру, раскачиваясь в кресле из стороны в сторону.
- У вас здесь четыре ошибки в тексте, - сказал он, не отрываясь от листка.
- Пять, - сказала Надя.
- А где пятая?
Тамара Георгиевна молчала. Надя подошла к Алексею со своим экземпляром и указала все пять мест.
- А, ну да. Тамара Георгиевна?
Тамара Георгиевна продолжала молчать, уставившись в несуществующую точку перед собой.
- Алексей Михалыч, если я Вас не устраиваю, можете найти себе другого специалиста, пусть устраивает вам культуру, как ему хочется, - скороговоркой проговорила она и слегка повернула голову в сторону Нади.
- Ну а с этим-то что делать? – Алексей Михалыч протянул буклет. – Премьер… Он будет, кстати?
- Пока подтверждают, - ответила Надя. – Всё готово.
- Мы уже думали, - всё ещё уставившись в никуда сказала Тамара Георгиевна.
- И?
- Студенты маркерами исправят, где возможно. Но две опечатки останутся.
Последнее слово Тамара Георгиевна говорила уже в слезах.
- Ну… ну, хорошо. Сделайте студентов. Вы можете идти, Тамара Георгиевна, - говоря это Алексей пристально посмотрел на Тамару Георгиевну, потом перевёл взгляд на Надю, оглядел сидящих и отвернулся к окну. Снова начало болеть плечо.
Тамара Георгиевна вышла. В проёме закрывающейся за ней двери появилось чье-то лицо.
- Алексей Михалыч! Алексей Михалыч! Можно вас? – громким шёпотом сказало лицо.
Алексей посмотрел в сторону двери, кивнул и, встав с кресла, вышел. Надя вышла вслед за ним.
- Я не понял, это всё? - спросил молчавший до этого секретарь горсовета. – Порешали уже?
Секретарь был человек в этом здании новый, но знал всех давно и держался по-свойски.
- Сейчас скажет, Димка, - ответил Виктор Иванович. – Спешишь куда?
- Фундамент сегодня закладывают. Хочу смотреть.
- Ну так скажи ему…
Дверь открылась и в зал снова вошли Алексей и Надя.
- Лёш, долго ещё? У меня льют сейчас, надо там быть.
- Да? Ну, давайте тогда - всё на сейчас. Вечером ещё итогово соберёмся.
- Во сколько?
- Я отзвонюсь, Степан Егорыч, - сказала Надя. - Ориентировочно на шесть. Но ещё уточним. Епифанцев хотел быть. На него ориентируемся.
- Скажи Любе, пусть с фотоаппаратом спустится, - обратился Алексей к Наде. – Я с Димоном съезжу.
- А что, давай, - сказал секретарь горсовета и по-дружески ударил Алексея в плечо. Тот вскрикнул от боли.
- Ой, братишка, извини. Забыл, извини.
- Да ничего, нормально.
Алексей покрутил плечом и улыбнулся.
- Ну что, всем пока. Пойдём?
- Хорошего дня, Алексей Михалыч.
- Хорошего дня.
- До вечера.
Барабанщицы продолжали репетировать. Их белые костюмы были видны сквозь стекло парадной двери и Алексей, направляясь к выходу, не отрывал от них глаз. За Алексеем, о чём-то разговаривая, шли Надя и секретарь горсовета.
Алексей вышел на улицу. Сильный, но тёплый ветер качал ели у стен. На флагштоках трепыхались полотнища, производя хлюпающие звуки.
На площадке было несколько групп людей. На ступеньках стояла Люба с фотоаппаратом через плечо.
"Ба-бах!". С грохотом упал отвалившийся от стены кусок. Упал прямо у ног Алексея, скрыв того в поднявшейся белой пыли.
- Ты живой? – спросил секретарь горсовета, отряхивая брюки.
Все бросились к побледневшему мэру.
- На том же месте, - сказал кто-то, подняв голову.
Присутствующие посмотрели наверх – туда, где не хватало большой части бордовой облицовки фасада
- Совсем уже, - сказал Алексей , чихнул и засмеялся.
Все, стоящие рядом, тоже засмеялись. Громче всех - секретарь горсовета.
- Будьте здоровы, Алексей Михалыч.
- А ты счастливчик!
