Лепестки Турецкой гвоздики, разбросанные вокруг портретов в окружении свечей, шелестели под ногами каждого, стоило лишь вступить на тропу, ведущую к месту чьего-то упокоения. Пейзаж оживал с появлением оранжевых цветов, сухой наполненный пылью воздух пропитывал новый аромат, казалось, что даже солнце становилось ласковее подобно лепесткам.
Так выглядел октябрь, его цвет и запах были неразрывно связаны с «Flor de Muerto», бутоны оранжевой бархатницы, распускались после первой октябрьской ночи и собирались в конце сезона цветения, прямо в канун карнавала. Запах, распространялся по городу подобно волне света и с такой силой, что его можно было почувствовать на кончике языка. Он достиг подножья холмов, где еще недавно росли эти самые цветы, прежде чем их сорвали, и теперь эти лепестки должны послужить мостом между домом умерших с тем местом, откуда они приходят в эту ночь. Тем временем солнце приобрело практически оранжевый оттенок под стать самим гвоздикам, значит, пора было начинать.
Люди один за другим покидали свои жилища, где пережидали самые не выносимые часы жары. Отрезок дня, от полудня и до самого вечера, когда пребывание под открытым небом, грозило не только солнечным ударом, но и удушающей жарой способной высушить даже сердце. Но теперь бояться было нечего и улицы постепенно заполняли мечущиеся тут и там люди. Место, отведенное для поминального алтаря, было уже готово, и столы для подношений пополнялись новыми и новыми блюдами. Курица, тасахо с индейка, атоле и фасоль, тортильи, моле, сладкая выпечка, рыба с кукурузой, на приготовление каждого такого лакомства уходит неделя, если не больше. Но никто из живых не отведает этой еды, по крайней мере, не раньше полуночи. Запах любимого блюда должен помочь ночным гостям отыскать свой дом, а с рассветом аромат благовоний приведет их обратно в «Lugar donde bien», что можно перевести как «место где хорошо».
Пища это не просто подношение, запах еды путеводная нить, связанная с людскими эмоциями и воспоминаниями о жизни. Воздух наполнился новым ароматом сладкого хлеба, а подбирающуюся ночную тьму тут же отгоняли зажжённые свечи в фонарях. Все дороги от городского кладбища были усыпаны оранжевыми бархатницами, что бы души ни заблудились по пути домой, а на утро смогли вернуться в «Los Muertos».
Дети, которые бегали вокруг не высоких домиков, были полны сил даже после того, как целый день провели под открытым небом. Когда скука и солнце, пытались иссушить их задор и предвкушение приближающегося праздника. Все было как днем, только теперь по причине торжественного случая их лица покрывала белая краска с цветочным узором. Взрослые, последовав их примеру, закончив с работой, поспешили нанести и на свою кожу разноцветные рисунки. Семьи и друзья, расположились у маленьких столиков на многочисленных балконах и верандах, наблюдая за карнавалом, разворачивающимся на улице.
Все были так увлечены праздником, что не заметил ее появления...
Возможно, кто-то услышал краем уха, как шипел подол ее платья с изображением змей, но точно не попытался посмотреть в ее сторону. Люди сами того не понимая образовывали вокруг нее достаточно пространства что бы она смогла пройти мимо не прикоснувшись к ним. Это было сделано, не осознано, на уровне рефлекса, как отвести руку от открытого пламени. И все же, она приближалась к праздничной толпе.
Ее можно было спутать с прочими девушками, старавшимися подчеркнуть свою красоту на время карнавала. Кто черной розой, вплетенной в рыжие пряди волос, а кто золотым браслетом на руке или ноге. И все же, каждая деталь, которая казалась, была обыденной для этого дня, становилась чем-то особенным, что привлекало внимание и надолго оставалось в памяти.
Тем временем с маленького балкона неподалёку доносился хриплый женский голос:
– Волосы ее прозрачные как ночной воздух, и потому никто не может сказать какого они цвета. Юбка ее сделана из живых змей, а череп, который служит ей лицом, покрыт цветочным узором, который постоянно меняется. Новые цветы расцветают и исчезают, а их место занимают другие, – рассказывала старуха своим маленьким внукам сидя на не большом балконе. Дом, где она жила находился на одной из самых узких улочек, и этой ночью здесь бушевала праздничная толпа. Дети рядом с ней были слишком малы, чтобы сегодня пойти на кладбище и навестить предков, но достаточно любопытные, что бы с увлечением слушать разные истории. Не все они были ее внуками, некоторых привили соседи, когда поняли что детей не с кем оставить.
– В День Памяти Предков мы вспоминаем добрые души родных и друзей тех, кто нам дорог. Поэтому вся власть над миром переходит Катарине Калаверас – богине жизни, – продолжала пожилая женщина.
– А она спускается к нам на землю в этот праздник? – поинтересовалась одна из девочек, по имени Амира.
Женщина что стаяла под балконом во время этого разговора ушла, так и не дождавшись ответа. Она шла также незаметно как тень, скользящая рядом с человеком. Ее волосы имели свою, не подвластную никому природу. Стоило свету, от ближайшей свечи коснутся их, как они тут же, вспыхивали алыми бликами, словно осенняя листва, которую охватило пламя, а в тени обретали угольный оттенок безлунной ночи. Поэтому, когда она шла в свете фонарей по ночной улице, пряди становились оттенка макового поля. И на ее юбке действительно были змеи, но только нарисованные. Которых можно было оживить, при желании. Проходя мимо лавки закрытой на время праздника, она заметила, что наружная витрина до отказа заполнена статуэтками с ее изображением. Люди представляли ее в разных ипостасях и образах, многие из которых были до смешного нелепы, в других, с трудом, но все же, она могла узнать себя. Она шла навстречу людскому карнавалу, который направлялся в сторону кладбища. За плечами богини, в виде золотых бликов следовали души, для которых зажгли поминальные свечи. Но если об умершем никто не вспоминал в эту ночь, он не мог вступить на землю. Это был очень древний закон, обойти который не могли даже божества. Когда две толпы соприкоснулись, живые и духи, Катарина могла с облегчением оставить своих подопечных подле их семей.
В это же время неподалёку одна из девочек украшала деревья цветочными венками, когда к ней подошел человек в черных одеждах. Стоило ему приблизиться к ней, как цветы на дереве внезапно завяли, а шиповник, что рос неподалеку, ощетинился, выпуская шипы…
Катарина прошлась по разным частям города. Интерес, который она испытывала к смертным был излишен даже для богини жизни. Но ее тянуло в город, будто это маленькое путешествие навивало ей забытые воспоминания. Те не многие, кто сейчас остался в городе заканчивали последние приготовления. Женщины плели не большие цветочные букеты, а дети играли возле статуй с изображением покровителей. Катарина пересекла главную улицу не один раз, к тому времени, когда люди стали понемногу возвращаться с кладбища.
Полночи было посвящено памяти ушедшим, а оставшуюся часть празднованию жизни. Души могли оставаться на земле до рассветных лучей, а после сами вернутся в Земли Жизни. Обязанности Катарины в эту ночь были завершены, начиная с этого часа, власть над землей переходила другому божеству. Поэтому она уже собиралась уходить, когда услышала обрывок чьего-то разговора:
– Долорес де Ноче еще не вернулась с поминальной церемонии? – спросила женщина немного взволнованным голосом.
– Может она ушла с другими детьми раньше нас и никому не сказала, – ответил мужской голос.
– В любом случае она скоро найдется.
Но Катарина не была в этом так уверена. Она остановилась на какую-то минуту, а затем развернулась и пошла в противоположном направлении.
До конца праздника оставалось не так много времени, и в напоминание об этом к игре оркестра присоединились барабаны. В последний час ночи все горожане большой толпой собирались на площади, чтобы послушать музыку и потанцевать. Били уже три больших барабана, что возвещало о том, что осталось полчаса до конца праздника. Вокруг кружились в танце люди, а оркестр становился все громче. Катарина уже отчаялась кого-то найти в такой неразберихе звуков и красок. Обессиленная она села у подножья одного из соборов, которые пустовали этой ночью, как вдруг кто-то подсел к ней сзади.
–Hola, Катарина.
Когда Богиня обернулась, она увидела, что на ступень выше сидел молодой юноша. Его лицо было покрыто белой краской поверх, которой расцветали цветы Ликориса, черный костюм вышит узором из золотых нитей, а за спиной на кожаном ремне свисала гитара. Алегро – бог покровитель карнавала. Неспроста его имя было созвучно смеху, хоть он и не был признанным божеством, его всё-таки почитали на равных с ними.
– «My viego amigo» (дорогой друг), я уже давно тебя ищу.
– Не сердись, у меня была важная работа, не мог освободиться раньше, – юноша присел рядом с ней.– Но что насчет тебя? Прошло много времени с тех пор, как ты появлялась здесь в последний раз. Это было лет 30 назад, если не ошибаюсь.
– Память подводит тебя, это было не 30, а 15 лет назад. И наша сегодняшняя встреча вызвана отнюдь не ностальгией по хорошим временам, а довольно серьезной проблемой.
– Что то случилось?
– Еще не уверена, но если я права мне может понадобиться твоя помощь. Ты знаешь, где может находиться Муэрто в эти часы?
– Муэрто? – удивленно переспросил Алегро, поправляя петлю с цветком на своем костюме. – Ему бы было затруднительно попасть сюда именно этой ночью.
– Хотелось бы в это верить, – задумчиво ответила Катарина.
– Хм,– юноша задумался, глядя как молодые девушки танцевали поблизости.
– Пошли, – он встал, и подал богине руку. Есть у меня на примете место, куда он непременно наведается, будучи на земле. Барабаны забили вновь с еще большей силой.
– Но я отвлекла тебя от твоих обязанностей, нельзя оставлять здесь все без присмотра, – Катарина ответила на предложенную ей руку.
– Это поправимо, – на один миг глаза праздничного божества сверкнули ярой искрой, а затем все вернулось в норму. Но когда Катарина осмотрелась вокруг, то увидела, что они вернулись на пару часов назад, а городской колокол только-только пробили полночь.
– Готово, а теперь пойдем.
На земле собора, куда они сейчас отправились, был, когда то храм, что служил главным местом поклонения, но сейчас здесь ни осталось ничего кроме развалин. И среди них ходила чья-то фигура.
– Ни когда бы, не подумал… – раздался голос – … что такой шут как ты покинет свое представление, – сказал пожилой мужчина, не поворачиваясь к Катарине с Алегро.
– Хотя бы ради прекрасной дамы, ты мог бы не ворчать сегодня, – с насмешкой ответил Алегро.
– Я никого не приглашал и гостеприимным быть не обязан, – театрально развел руками Муэрто.
– Тебя вообще сегодня здесь быть не должно, – Катарине понадобилось время, что бы вступить на эти земли и теперь она чувствовала, как ослабла. Здесь покланялись не ей, что значило и силы ее тут уже не действуют. Безжизненная земля, на которой никогда не вырастет ни один цветок, казалось, боролась с ней и пыталась изгнать из этого место, которое она и сама бы с радостью покинула.
– Не смотря на это, я здесь, и раз ты искала меня, то должна быть этому рада.
– Ты знаешь, почему я пришла сюда, – серьезно сказала Катарина, вглядываясь в сухие черты лица Муэрто.
– Я знаю что произошло. Потому что это коснулось моих дел. Закон есть закон. Смертная осталась на земле принадлежащей мне дольше положенного, и теперь не может вернуться в мир живых. Она не умрет, она не вернётся, будет ходить никем не замеченная как мы с тобой.
– Люди не знают, что это закон. Для них это суеверие и не более того, – Муэрто прошёл мимо Алегро, который облокотился на одну из разрушенных колон, следя за разговором, и вплотную приблизился к богине. А потом, чеканя каждое слово ответил:
– Они знают достаточно, поэтому и не ходят на кладбище по ночам. Просто не относятся к этому с должным уважением. Но меня интересует другое, думал у тебя уйдет больше времени, что бы найти это место. Но никак не мог предположить, что за помощью, ты обратишься к нему, – Муэрто вскинул руку, так что подол его накидки зашевелился и указал ладонью на Алегро. Который как раз перебирал пяльцами струны своей гитары. Муэрто не мог на него спокойно смотреть, бога смерти раздражало, что люди предпочитали поклоняться кому угодно, даже этому шуту только не ему. Но и эти эмоции он сумел сдержать.
– Впрочем, это все не так важно. Что ты от меня хочешь?
– Услугу. Верни смертную обратно в мир живых.
– Зачем тебе так стараться ради кого-то, – он с подозрением сощурил уставшие глаза, не отрывая взгляда от Катарины.
– Не уж-то вспомнила былые времена, когда еще была человеком?
– Тебя это не касается, – резко ответила Катарина. Она бы не удивилась, если бы после слов Муэрто раздался драматичный аккорд гитары Алегро, это было бы в его стиле.
– В любом случае, зачем мне совершать эту сделку, которая перечит моим собственным законам? – продолжил Муэрто, облокачиваясь на спинку одной из полу развалившихся кафедр.
– По тому, что за такую услугу я предложу кое-что ценное, чего ты хотел на протяжении долгое время, – ответила она, глядя на полу разрушенную статую бога смерти. Муэрто, тоже смотрел на эту статую, и на какой-то момент его взгляд остекленел под натиском воспоминаний о былом величии.
– Стоит мне пожелать и люди вновь начнут поклоняться тебе наравне со мной. Этот день станет равноценно твоим, как для меня или Алегро. Если только ты позволишь мне вернуть эту девушку туда, где ее место.
– Не слишком ли большая жертва для одной души?
– Об этом уже мне судить, – ответила Богиня.
– Хорошо, я согласен, – глаза Муэрто вспыхнули подобно свече, и Катарина поняла, что где то в другой части города девочка вернулась домой.
Катарина и Алегро посетили главную площадь, что бы проверить все ли в порядке с девочкой. Она играла с другими детьми, а ее родители наблюдали за ней с балкона.
– Муэрто все это подстроил, ты же понимаешь? – спросил Алегро, когда люди начали по не многу расходиться.
– Конечно, в отличие от тебя я не в прошлом веке родилась, – ответила Калаверас.
– Тогда зачем идти ему на поводу?
– Лучше дать Муэрто то, что он хочет иначе он найдет куда более болезненный способ это отнять. Тем более, даже поклонение людей не вернет ему ту силу, что была у него в прошлом. А с учетом того, что он не догадался кто эта девочка, я отделалась довольно не высокой ценой. Алегро молчал, а спустя какое то время добавил:
– Конечно, об этом не мне судить, но ты не слишком привязана к своим потомкам? Ты перестала быть человеком уже много веков тому назад. В этих людях вряд ли осталась хоть капля той крови, что текла в жилах твоей семьи.
– Пускай, но я по-прежнему узнаю в них некое напоминание о себе самой. В этой маленькой частичке больше жизни, чем во всем сегодняшнем дне.
– Ночь уже почти подошла к концу,– Алегро смотрел, как темно-синий небосвод постепенно теряет россыпь белых звезд на своем полотне, взамен ему, обретая желто-оранжево палитру.
– За помощь, что я оказал тебе, оплати мне танцем Катарина Калаверас. Если конечно ты не против.
В эту ночь до самого расцвета осталась танцевать лишь одна пара, под мелодию из песни «Dolor de perdida y alegria de la reunion / Боль утраты и радость встречи». И прежде чем исчезнуть вслед за последней звездой, Катарина посмотрела на багряно-красные цветы Ликориса что считаются символом влюбленных. А затем перевела взгляд на Алегро и сказала ему на прощание:
– До нашей следующей встречи, когда вновь зацветет Ликорис.
