Маурицио поставил перед приятелем "Перони", а сам взялся за мытьё стаканов: Вероника умудрилась купить дешевое средство для мытья посуды и теперь все стекло было в радужных разводах. "Вечно у нее что-то не так, тупоумная экономистка. Целый ящик этой дешёвой дряни!", - думал Маурицио, глядя на приятеля.
Жан-Лука залпом выпил полбутылки, отрыгнул и уставился на свою руку. Он несколько месяцев назад повредил ее на станке и только недавно ему сняли гипс.
- Болит? - спросил бармен.
- Нет, - ответил Жан-Лука и посмотрел на другую сторону руки. - А этот реабилитолог крутой мужик - служил в спецназе.
- Ого. Так и что он тебе сказал, сколько восстановление займет?
- Недели две. Может, больше, - ответил Жан-Лука и в один глоток допил пиво. - Дай ещё одну.
Маурицио достал и поставил на стойку ещё бутылку "Перони". Он и сам был бы не против пропустить пару бутылочек. Но с минуты на минуту вернётся Вероника и уж точно развоняется, если услышит от него запах.
- Он мне объяснил, что большой палец и мизинец имеют между собой общие сосуды и нервы, - говорил Жан-Лука, со второй бутылки отпивая уже понемногу. - А остальные три так же соединены своими общими. И меня тут как осенило. Это же устройство семьи: большой и мизинец - это муж и жена, а остальные - дети.
- Жанлу, ты опять включил свой бредогенератор? - насмешливо отреагировал Маурицио на выдумку приятеля.
Он знал мебельщика со школы, и всегда у него вызывала улыбку склонность Жан-Луки притягивать к какой-то ерунде другую ерунду и нагромождать из этого хлама безумную теорию. "Но Жан-Лука, по крайней мере, не пришил себе сиськи, как этот рикён, сосед родителей Вероники, Альфредо Чипито. Додуматься же - трансвестит. У них там весь квартал не в своем уме. Не удивлюсь, если и Вероника окажется трансвеститом", - думал Маурицио, продолжая мыть стаканы и проклинать бестолковость супруги.
- Нет, я, все же, думаю, что Бог или природа не зря создали нас такими, - продолжал развивать возникшую идею мебельщик. - Это для того, чтобы нам проще было жить: обращаешься к устройству нашего тела как к примеру и оп-ла - уже готов ответ, как тебе решать подобную проблему.
Маурицио ничего не ответил на это. Он уже и не слушал соседа, а думал о том, что неплохо было бы выкроить завтра утром часок и смотаться к Софии. Нет, секс с этой малышкой не похож ни на что. Удивительная баба!
- Вот пять пальцев, да? - не унимался Жан-Лука. - Муж и жена - два, и трое детей. Так я понял, что для полноты, какую в нас закладывает природа, детей должно быть трое. Трое. Родители и дети - пять.
И Жан-Лука показал растопыренную пятерню.
- Так у тебя же их уже четверо: твоих двое и двое Марты.
- Нет, - уверенно парировал Жан-Лука. - Нужен ещё один.
- Тогда будет пятеро! - уже смеялся Маурицио. - Жан-Лука решил стать многодетным отцом! Только в нашем баре! Покупайте билеты! Скидки для жителей двенадцатого квартала!
- Подожти ты! Вот, смотри. - сказал мебельщик и протянул левую, больную руку. - Большой и мизинец - это я и Марта. Мигель и Фабриция тоже есть. А безымянный? Понял?
- Я давно понял, - не переставал хохотать Маурицио. - Ты решил создать футбольную команду!
- Да, нет же. Просто... Вот, смотри теперь правую. Я и Марта, Себастьян и Антонио, - говорил Жан-Лука, указывая на пальцы. - А безымянный, снова... его снова нет.
- Так значит, тебе нужно два ребенка! Лучше два полузащитника! - не унимался бармен. - Или один либеро, а другой - центрфорвард!
- Нет, достаточно одной девочки. Кьяра, как хочет Марта или Марианжела, в честь моей бабушки. Две руки - это значит, что мы с Мартой меняемся ролями - то она главная, а я уступаю, то наоборот.
- Ты уступаешь, а она - главная! - ухохатывался Маурицио
- Нет, мы все время меняемся. Дай-ка ещё одну, Маурицио.
Довольный своей основательностью в решении семейных вопросов и не обращая внимание на несерьезность соседа, мебельщик допил содержимое, отставил бутылку и посмотрел сквозь витрину на улицу. К витрине как раз подошла Вероника, жена Маурицио.
- Вероника вернулась, - сказал Жан-Лука, начиная третью.
Маурицио бросил взгляд на окно. Жена смотрелась в стекло бара и, открыв рот, порывисто поправляла воротник широкой блузы. Это не предвещало для Маурицио ничего хорошего.
- Принесу ещё пива, а то ты все уже вылакал, - сказал Маурицио и вышел в коридор, ведущий в подсобку и жилые помещения.
- Маурицио! Привет, Жанлу! Где этот подонок?! - это кричала уже сама Вероника. - Мамма миа! Жанлу! Я отдала этому ничтожеству лучшие годы своей жизни! Лучшие! Ты же знаешь меня, какой я была! И что, для чего?! Чтобы узнать, что этот дурень, эта скотина, что оно спит с какой-то парикмахершей?! Представь, какая неблагодарность! Где ты, сукин сын?!
И Вероника, зацокав шпильками, быстро скрылась за распашной дверью в коридор. А Жан-Лука, проводив взглядом женщину и отхлебнув пива, вернулся к своей руке, теперь сжимая и разжимая кулак - видимо, продолжая развивать теорию.
